А этот рассказ написан специально на 95-летие Рэймонда Дугласа Брэдбери. Правда, немного запоздалый подарок получился. Но всё же…

Хочу сразу сказать, что здесь я совершенно не старался подражать Рэю Брэдбери; вернее, его стилю. Я стремился лишь в общих чертах передать дух его произведений. Хотя вполне допускаю, что и стилистически где-то мог приближаться к фантасту. Но предоставляю об этом судить вам, дорогие друзья! Будет очень интересно узнать ваше мнение, ваши мысли или, может, какие-нибудь замечания!

Этот рассказ писался на чистой эмоции (кажется, именно к этому призывал Брэдбери). Когда я сел за него, я, признаюсь, очень и очень смутно представлял, о чём буду писать: в голове были лишь некие контуры… Я знал изначально только то, что события будут разворачиваться в каком-то замкнутом тёмном месте, куда не проникает свет (вероятно, в подземелье), что должно произойти нечто чудесное. Остальное я узнавал в процессе написания: события сами разворачивались, оживали передо мной! Я не диктовал этим событиям, героям, местам действия никаких условий: они жили сами, а я лишь наблюдал и записывал, удивлённый и увлечённый этой живой картиной. Впрочем…

Желаю вам приятного чтения!

(продолжить чтение, нажав кнопку «Далее»)

Девяносто пять

Посвящается светлой памяти

весёлого чародея и философа

Рэймонда Дугласа Брэдбери

-А теперь… Зажигай!!!

Ещё мгновенье – и долгожданный огонёк побежал по тоненькой ниточке древнего шёлка: настолько тоненькой, что она казалось хрупкой, казалось, что она вот-вот оборвётся… Но нет! Ниточка эта была прочна, как сталь. И длинна она была, как Млечный путь! Да, она была одна, да, она была очень-очень тонка, но она была очень нужна, важна. И именно здесь, и именно сейчас!..

Все затаили дыхание, все смотрели, как бежал огонёк – тоненькая спиралька, похожая на игрушечную галактику, которую кто-то вытянул, сделал длинной. Да нет же! Огонёк не был галактикой, пусть даже игрушечной! Он был животворным пульсом галактики – чего-то более грандиозного!..

Итак, их здесь было девяносто пять. Девяносто пять человек: девяносто четыре мальчишек и девчонок и один мужчина лет сорока. И никто из них ни разу не видел звёзд… Никто!.. Кроме Рэя Макферсона, того самого мужчины. А остальные не видели никогда даже Солнца… Они все были в катакомбах, гигантских катакомбах одной дикой планеты, заброшенной в веках бескрайних галактик, туманностей и чёрных дыр; а эти катакомбы располагались так глубоко, что в них не проникали никакие лучи света. И никто не знал здесь ни времени, ни пространства: казалось порой, что блуждаешь на одном и том же месте или вдруг улетаешь в бесконечность. Любые звуки страшили, а потому здесь говорили шёпотом, а то и одними лишь губами…

И никто не помнил доподлинно, как люди очутились в этих местах. ходила лишь легенда про то, как ужасно давно, много, кажется, тысячелетий назад, высадились они на эту планету. Они бежали от Земли, бежали от того, что им так надоело – от скучного Солнца, от неизменной вереницы дней, от старой крови, от тесноты и невольной консервативности; они были переполнены романтики, желали новых открытий и свершений, желали бескрайности и разнообразия; им казалось, что только так они перестанут ощущать себя пасынками Вселенной и станут её полноправными сыновьями… Они летели сюда девяносто пять в девяносто пятой степени световых лет! Перед ними разворачивались океаны бескрайних пространств – великая симфония, великие хоралы и литургии невиданных до селе человеком планет, звёзд, созвездий!!! Пространства, титанические, головокружительные пространства, которые не могли уместиться в человеческом воображении, разрывали всё человеческое существо! Кто-то не выдержал – вернулся на Землю, кто-то буквально сгорел от восторга, не сумев вместить в себя эти пространства, а кто-то поклялся никогда не возвращаться на дряхлую вялость Земли и мчаться только вперёд, покоряя всё новые и новые звёзды и планеты… Люди были готовы лететь чуть ли не впереди собственных ракет, опережая все мыслимые желания; многомиллиардная флотилия распадалась на мелкие группки, летевшие в разные стороны, чтобы уж никогда не встретиться. Пространства, чудовищные и чудесные пространства! И ведь они их вожделели! И получили! Но не все могли удержать их в воображении, охватить их!..

И вот одна из групп – самая, кажется, маленькая – высадилась на этой планете. Эти люди хотели несколько лет отдохнуть на ней, чтоб лететь дальше и, как говорил один из предводителей, найти-таки край Вселенной и поставить на нём свой флаг. И прожили таким порядком тринадцать лет, пока не случилось непоправимое.

На планету упал самый обыкновенный метеорит – ничего, вроде, особенного. Однако упал он ровнёхонько на ракеты и стёр их в пыль… Да нет же! Пожалуй, метеорит был не такой уж обыкновенный: он был довольно большой, даже гигантский! Словом, его хватило, чтобы планета сошла с орбиты и с неё начал постепенно сходить воздух… Так и пришлось людям укрыться в глубоких катакомбах. А планету они назвали Мелангеей, то есть Чёрной Землёй. И блуждали они с тех пор в катакомбах, не зная ни начала, ни конца, не зная ни времени, ни пространства, ни звёзд; они находились в постоянном движении. А Вселенной им стала кромешная тьма…

Итак, те девяносто пять смотрели на тоненькую спиральку огня, обнимавшую древнюю ниточку. А слово «зажигай!», выкрикнутое ими всеми хором, всё ещё прыгало по просторам катакомб, ощупывая себя, удивляясь собственной смелости; прыгало по вертлявому полу, по корявым стенам, летело под хмурым потолком, будто смеясь его угрозам и щекоча его. Это было долгое, очень долгое эхо, невиданное и неслыханное в этих глубинах эхо, катившееся, плясавшее, летевшее минут пять (а может, и больше): «Зажигай!!! Зажигай! Зажигай!.. Зажигай…»

Но почему среди этих мальчишек и девчонок только один взрослый? Где же остальные?

А случилось это так.

Всё началось очень просто: дети играли и ушли, увлёкшись, в сторону от остальных людей, заблудились. Причём зашли они довольно далеко, а чем старательнее искали место своей последней стоянки, тем дальше уходили от неё: так бывает. Но все они твёрдо знали одну простую вещь: следует всегда держаться вместе, чтобы не пропасть окончательно. У них была с собой одна древняя шёлковая верёвочка, завезённая ещё их далёкими предками с таинственной Земли. И что удивительнее всего: хотя этой верёвочке было уж много тысячелетий (не меньше!), но она совершенно не сгнила и ничуть не одряхлела! Всё так же прочна! Наверное, её когда-то, ещё в незапамятные времена обмазали каким-нибудь особым веществом для сохранности… Впрочем, это была самая обычная ниточка. И ребята держались за неё и шли так вместе, куда повезёт.

Это были дети тьмы и неизвестности, приученные с самого рождения держаться вместе, чутьём добывать себе пищу и не привязываться к какому-либо одному месту. Они с самого рождения знали и понимали язык тьмы, умели сливаться с самой этой тьмою, становясь бесшумными и быстрыми тенями. Они и боялись всего, и ничего не боялись одновременно; а от прежнего облика смелых, сильных и весёлых землян у них остались одни лишь очертания да тихие, шелестящие, как неведомая им осенняя листва, голоса. Пили и ели же они, как и все мелангейцы, воду да разнообразные плесневелые грибы. И они не знали света ни Солнца, ни звёзд, ни даже Луны, а только бедный свет местного кремня. Их спасали лишь старинные легенды про неведомые миры, про неведомую Землю, про Солнце, Луну и звёзды. Детей спасало воображение, спасали мечта и фантазия, чудом не угасшие в петлях бесконечных катакомб. Они верили этим легендам и, идя за ними, представляли, как садятся на своей ракете на тёплую Землю, как их встречают с распростёртыми объятиями весёлые люди, совершенно другие люди, всемогущие маги, волшебники; они видели множество радостных цветов, которых не знали в катакомбах, им чудилось даже, что на Земле вовсе нет неба, а только бесконечный простор (но эта бесконечность не пугала, а давала жизнь)…

Итак, отбившиеся от общей стоянки дети брели, куда повезёт. Девяносто четыре человека: сорок семь мальчишек и сорок семь девчонок. На третий день кто-то предложил остановиться и ждать, пока их не найдут. Но самый старший из них, пятнадцатилетний Роберт Звездин, сказал, что их искать не будут. Он знал, что люди пропадали уже неоднократно и их никто не искал: таков был суровый закон мелангейцев, диктовавшийся, возможно, борьбой за выживание, полуживотными инстинктами этого сплочённого и разобщённого одновременно общества – закон, установленный по умолчанию. Пропавших просто считали погибшими. Получалось, что нужно было либо самим найти племя, либо жить самостоятельно.

На девяносто третий день своих скитаний они попали в тупиковый тоннель – кажется, первый тупик в их жизни – и думали уже повернуть обратно, как далеко, со стороны входа в тупик раздался оглушительный грохот, потрясший все бесконечные недра Мелангеи. Сразу вспомнились старинные легенды про чудовищный метеорит, из-за которого бывшие сыны Земли были вынуждены бежать в подземелья вечного мрака, из-за которого эти люди и их потомки были навек лишены звёзд и сияющих миров, наполненных вечной сказкой, из-за которого сильные и смелые люди стали слабыми и боязливыми тенями… Впрочем, грохот был настолько сильным и страшным своей необычностью для этого царства вечной тишины, что большинство из детей потеряло сознание, кажется, на целый час. Когда же все пришли в себя, Роберт Звездин решил всё-таки послать своего двоюродного брата, двенадцатилетнего Трофима Санфилда, на разведку ко входу тупика, а сам остался с остальными, поскольку был главным, а значит, особо ответственным за всё это маленькое племя. А на следующий, девяносто четвёртый день их скитаний Трофим вернулся с каким-то мужчиной.

Кремня у ребят не было, но их чуткие глаза разглядели, что пришелец был человеком; ребята даже смогли понять, что это был мужчина. Но он был не обычный человек, как их соотечественники, а большой, сильный, крепкий и, наверное, смелый… Невероятный человек! Раза в два выше среднего взрослого мелангейца! И глаза будто сияют: прямо-таки светятся в кромешной тьме! Хотя сразу видно, что он совершенно не привык к темноте: Трофим вёл его за руку.

-Ребята!!! Он!.. Он!.. Настоящий!.. – почти закричал Трофим своим шелестящим голоском, но с непривычки закашлялся и осёкся.

Но ребята прекрасно поняли его: они всей толпой окружили невиданного гостя, стали ощупывать его, теребить одежду, нюхать и даже пробовать языком…

Но… Неужели это он?.. Настоящий землянин?! Тот самый весёлый, добрый волшебник, способный моментально превратить жизнь в сказку, сделать мечты реальностью, исполнить любые желания?! Неужели все эти легенды – правда?! Не успокоительная выдумка для капризных детей?!

О, да!.. Это он!

-Hello, ребята! – воскликнул он на знакомом и незнакомом одновременно языке, протягивая им руки, а в голосе слышалась умилённая улыбка.

Сперва они все закрыли уши руками: уж больно громко раскатился его голос где-то высоко над их головами. Но потом они прошелестели, выдохнули дружным хором восхищённо:

-Ух, ты!

А потом стали снова тянуть к нему руки, крича наперебой, пытаясь выжать из своих голосов все возможности:

-Хелак! Хелак!!!

И долго никто не мог успокоится: все смеялись и плясали, словно сумасшедшие!.. Кажется, эти мрачные лабиринты никогда не знали никакого смеха, даже самого робкого; а тут… Целое море, целый океан смеха! Дети давно уже потеряли голоса: и всё равно смеялись во всю, старались во весь голос!..

Когда же они утомились, все рухнули на пол и долго молчали. А после заговорили вновь. Ребята наперебой распрашивали пришельца о том и о сём. А он говорил, стараясь не слишком повышать голос и не торопиться, чтобы не навредить чутким ушам и чтобы его могли понимать.

Он сказал, что зовут его Рэем Макферсоном, что он, действительно, с Земли, что Мелангея, кстати, пролетает неподалёку от Солнечной системы… Оказалось, что он решил сесть на эту странную планету, похожую, скорее, на гигантский метеорит, но его ракета сразу же провалилась в катакомбы и плотно застряла, словно пробка в бутылке, не давая воздуху вырваться из пещер. Он рассказывал множество чудесных вещей; подтвердил легенду про бегство землян-романтиков и сообщил, что многие из них или их потомков позже вернулись домой из разных уголков Вселенной. Он говорил про Солнце, про звёзды, про Луну; он говорил про неописуемо прекрасные леса и моря, спел несколько песен… Так он говорил, сам воодушевлённый, удивляясь про себя этому внезапному воодушевлению, пока ребята не уснули крепким сном, перенёсшим их всех к чудесам Земли и космоса, которых они сами никогда ещё не видели.

А на следующий день Нюта Солнцева предложила улететь с Мелангеи на Землю, на что Макферсон только лишь вздохнул, печально покачав головой и сказав:

-Эх, ребятки! Я и сам бы рад! Но мы, боюсь, не сможем… Пока вы спали, я быстренько сходил проверить мою ракету… Жаль, но, кажется, она сломалась: видать, уж больше не полетит… Да и подумал я тут: вылетим мы с вами – воздух моментально весь выйдет и ваши соплеменники, ваши папы с мамами все умрут… Да и как без них-то лететь? Сначала их нужно найти, а потом уж с ними и лететь…

Все приуныли. Роберт спросил:

-А Ваша ракета до самого дна упала?

-До дна, до самого дна.

-То есть она перегородила весь проход?

-Выходит, что так.

-Это тупиковый тоннель. – вздохнул на это Роберт. –Тут больше нет никаких ходов. Остаётся одно из двух: либо пилить Вашу ракету снизу (и прощай тогда, Земля!), либо торчать тут вечно… Либо, конечно, губить наших…

-Нет! Нет! Нет! – зло зашелестели остальные дети и заплакали…

-Дорогие!.. Дорогие!.. Прошу вас, успокойтесь!.. Мы что-нибудь обязательно придумаем! – говорил Рэй Макферсон, но тщетно; да и сам он был на гране отчаяния.

Рэй Макферсон, бывалый космонавт, избороздил не одну сотню световых лет; сперва летал с групповыми экспедициями, а потом, обзаведясь персональной ракетой, стал совершать свои звёздные вояжи в одиночку. Он летал за сюжетами, за ощущениями, за правдивыми и сказочными историями… Рэй Макферсон был поэтом и писателем, представителем модных уже несколько тысячелетий направлений космоэпоса и космической романтики; его произведения пользовались огромной популярностью у землян. А после своих странствий он неизменно возвращался на такую родную и такую тёплую Землю, где его ждали любимые жена и дети. А теперь… Неужели ему придётся навеки проститься с тем, что ему так дорого?! Неужели?! Но за что?.. Разве он не любит свою Землю? Разве он не стремится всегда попасть туда?! А теперь… Он навсегда должен застрять на этой проклятой планете, которая когда-то сошла с ума и вот-вот развалится или вовсе врежется со всего разбега в бедную Землю!.. В этом смрадном тупике без выхода!.. Одно могло бы утешить и должно бы придать сил, чтобы не опускать рук, – это дети. Вот они: детки-лилипутики, слабые подобия человеческих теней! Их девяносто четыре человечка – он успел пересчитать, пока те спали, – а он мог бы их, кажется, взять в одну охапку, сгрести их всех в свои объятия, поднять, понести!.. Но куда он их понесёт!.. Ведь некуда! Ему нечего им предложить! И он был зол на себя самого за собственное бессилие…

Но неужели совсем нечего предложить?! Это ему-то, великому романтику и фантазёру, которым зачитывались и дети, и взрослые, называя его величайшим магом!

Нет, уж! Шалишь!

Эти ребята никогда не видели звёзд, даже подобий звёзд! Они слышали о них только по рассказам, по мутным, шатающимся легендам да его собственным восторженным придыханиям, рисовали их лишь в своём воображении! Так неужели он, раздразнивший их фантазию и мечты, допустит, чтобы они вот так никогда и не увидели звёзд?! Даже игрушечных? Ведь у них, кроме фантазий, нет больше никаких игрушек!

О, нет!.. Они увидят звёзды! Хотя бы здесь, но они должны увидеть звёзды: и он, Рэй Макферсон, притащит эти звёзды прямо сюда, в эту заплесневелую и смрадную нору!!!

-Ребята! Ребята, послушайте! У меня есть одна интересная идея. – воскликнул он, вскочив на ноги и чуть не ударившись головой о потолок (а росту в Макферсоне было не более шести с половиной футов или ста девяноста пяти сантиметров).

Ребята, перестав моментально плакать, тоже вскочили и окружили его:

-Что? Что ты придумал? Говори же скорее, Рэй! – закричали все наперебой.

-Ребята! Вы ведь хотите увидеть звёзды?

-Конечно! Конечно! А ты ещё спрашиваешь! Всю жизнь!.. – но тут их голоса оборвались.

-И Вы их увидите! Обязательно увидите! – воскликнул Макферсон.

-Как?! – разом выдохнули они, а их и без того огромные глаза ещё больше расширились, слёзы высохли мгновенно.

«Ох… Что я наделал! – испугался про себя землянин. –А если ничего не получится?.. Нет, лучше об этом не думать: Рубикон пройден!..»

А ребята уже дёргали его за руки, за одежду, пытаясь заглянуть ему в лицо, светившееся где-то невероятно высоко над ними. Они всё ещё не могли поверить (но как хотелось!), что он сможет показать им настоящие звёзды.

-Как?! Как?! Ну, говори же! Что ты придумал? Мы сможем вытащить твою ракету?

-Тише, тише!.. Послушайте меня.

Все сели на пол: он – в центре, а они – плотным кольцом вокруг него. И он заговорил, тщательно подбирая слова:

-Пока ракету мы не сможем вытащить… Но подождите!.. Это только пока. Никуда не нужно спешить. Ваша планета, как я уже говорил, пролетает мимо Солнечной системы. А может, уже влетела в неё. Уверен, что наши собратья с Земли помогут нам отсюда выбраться: ведь они непременно зафиксируют, что глубины этой странной планеты обитаемы. Поверьте, ребятки, безвыходных ситуаций нет! Нужно только ещё немного подождать и не спешить расстраиваться!.. Сейчас же, чтобы не было скучно, я предлагаю вам взглянуть на звёзды. Да что там на звёзды! Давайте посмотрим на всю галактику! Я вам, конечно, уже кое-что успел рассказать про всё это: про звёзды, планеты, про чудесные миры. Но у нас на Земле говорят ещё с глубочайшей древности, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Ну, что?.. Давайте?

-Да! Да! Конечно! – отвечали те хором.

-Но мне нужна ваша помощь. Поможете?

-Мы готовы. – ответил за всех Роберт Звездин. –Говори скорей, что нам нужно сделать?

-Есть ли у вас какие-нибудь стекляшки? Ну, такие прозрачные штучки, которые легко бьются. Или, может, какие-нибудь бусинки, шарики? Или что-нибудь металлическое? Всё сгодится!..

-Всё понятно. Сейчас поищем. – отвечал за всех Роберт.

-Хорошо. А я сейчас быстренько к ракете схожу: надо кое-что взять.

-Вам дать помощника?

-О, нет, милый Роберт! Я уже привык к этой адской тьме.

А через час во всю кипела работа, ставшая для маленьких мелангейцев неким магическим действом, чудесным таинством. У ребят нашлись бусинки, осколки древних зеркал, затвердевшие, словно сталь, шарики из фольги и прочие мелкие осколки далёкого прошлого. Всё было нанизано на шёлковую ниточку, прикручено и прикреплено к ней. Рэй Макферсон долго колдовал над этой игрушечной галактикой: что-то скручивал, где-то плёл узелки, загибал, чем-то щёлкал… А дети смотрели, как заворожённые, ничего не понимая и ожидая лишь пробуждения к жизни этого чуда. Иногда он позволял им помочь ему: что-нибудь подержать, завязать или что-то куда-то вставить; но от этого для ребят всё происходящее становилось ещё более таинственным.

Наконец, кудесник выпрямился и стал прикреплять каким-то таинственным образом всю получившуюся конструкцию к потолку. А ещё через час он облегчённо вздохнул, отпустил получившееся нечто, похожее на невероятную сеть со всякими неописуемыми штуками между узлов, которая надёжно повисла на потолке, тяжело раскачиваясь, отошёл назад и удовлетворённо посмотрел на неё, потирая руки.

Воцарилась тишина.

Через минуту Трофим разочарованно спросил:

-Это и есть галактика? Те самые настоящие звёзды, о которых мы так много слышали?

-О которых ты сам рассказывал? – подхватил Томазо Стелло.

-Да это же просто мёртвый мешок! – протянула восьмилетняя Мелана Птичкина и всхлипнула.

-В наших катакомбах и то веселее бывает, чем в этом мешке! – подытожил Роберт.

-Подождите, ребятки! – замахал руками землянин. –Не торопитесь, не торопитесь! Эту штуку надо ещё зажечь!.. Тогда уж всё сами увидите! Увидите, что я вас не обманул!

-Так зажигай же скорей! – рассердился Роберт. –Мы все ждём звёзд, которых никогда не видели!..

-Сейчас, сейчас! Только отойдите, пожалуйста, подальше и прикройте глаза: я боюсь вас ослепить. Роберт, скомандуй мне, когда будете готовы.

И через минуту Роберт взволнованно прошептал:

-А теперь…

И все, включая самого Рэя Макферсона, все девяносто пять человек, не выдержав дикого напряжения, крикнули в полный голос, небывалым для этих стен громогласным хором:

-Зажигай!!!

Удивлённое эхо, наконец, угасло, а огонёк ещё накручивал спирали по ниточке, медленно, но верно подбираясь к медленно раскачивавшейся тяжёлой сетке.

И вдруг…

Вся сеть вспыхнула: в одно мгновенье – вся! Вспыхнула, вздрогнула, взлетела вся к самому потолку и закружилась!.. Настоящая галактика!

-Ух, ты!!! – только и выдохнули дети.

Действительно, было на что посмотреть! Под самым потолком сияла настоящая галактика: девяносто пять созвездий, девяносто пять звёзд, планеты, кометы, астероиды да метеориты! И ни одной чёрной дыры! И всё это было живым, и всё это было так близко: можно было рукой потрогать!

В глубинах Мелангеи случилось нечто небывалое: в одном из её пещерных отростков в одно мгновенье не стало мрака! Он испугался, сжался, убежал в глубины чудовищных катакомб. Появилась новая галактика – галактика внутри одной дряхлой планеты, на маленьком участочке её злой утробы.

Дети отошли подальше и смотрели во все глаза. Сперва они видели одно лишь сияние. Но потом они стали различать и движение, и ещё нечто странное… Они впервые увидели нечто, не имеющее одного цвета! Это было так непонятно, но так правдиво и так прекрасно!..

-Неужели это – и вправду настоящая галактика?! – ахнул, наконец, восхищённый Роберт.

-Да! – улыбнулся Макферсон. –Наша с вами галактика! Уж поверьте мне: больше ни у кого таких нет! Ведь у каждого – своя галактика! Вы это ещё поймёте. Потом поймёте. А пока!.. Смотрите в оба и знакомьтесь!

Ребята начали подходить всё ближе и ближе: глаза их понемногу привыкали к удивительному зрелищу. Теперь они совсем не боялись. Кажется, что совсем ничего не боялись! Они уже тянулись руками к живой галактике, чтобы хотя бы кончиками пальцев потрогать её удивительные узелки и переплетенья.

А галактика всё вертелась, раскручивалась всё сильнее и сильнее, сверкала, пела и выливала одновременно синие ноты из хитросплетений своего пространства. Вот она уже бьёт по стенам тоннеля, по его сводам: таково её могучее, невероятное вращение! И вот… Она вдруг сорвалась и полетела вниз со всей своей невероятной песней цветов и смыслов!.. Но, не долетев до пола, она рассыпалась на мельчайшие частички, которые продолжили своё вращение. Одни из этих девяноста пяти в девяносто пятой степени частичек опустились на каждого из стоявших здесь, а остальные разлетелись по тоннелю, завихрились дальше, в иные ходы катакомб, прогоняя тьму и ища других мелангейцев, чтобы пропеть и им свою радостную песню…

А на ласковой Земле был огромный праздник: люди встречали девяностопятитысячный год. И в каждом доме на ёлках сияли гирлянды из девяноста пяти лампочек, а в каждом городе в небо взлетали фейерверки из девяноста пяти тысяч ракет. И везде бегали, веселились дети – новое, как и во все времена, поколение! Новые и прежние одновременно дети: те же мальчишки и девчонки!.. Где-то лежал невинный снег, а где-то царило вечное лето!

И все на Земле с нетерпением, как и во все времена, ждали нового чуда.

22 – 25 августа 2015 года.

« Рэю Брэдбери девяносто пять лет… Приглашаю всех в «Мир творчества»! »