Здесь представлена трёхчастная соната Франца Петера Шуберта, исполненная в 1974 г. на аутентичных инструментах. Исполнители: Клаус Шторк (арпеджионе) и Альфонс Контарски ( хаммерфлюгель).
Насколько мне известно, Шторк был первым, кто исполнил сонату Шуберта на арпеджионе после полуторавекового забвения этого инструмента. На мой взгляд, это самое лучшее исполнение сонаты.
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Источник: www.intoclassics.net
Это первый мой серьёзный поэтический перевод; до того я перевёл две вещи в школе (тоже с английского), но вряд ли те переводы могут на что-то вообще претендовать. Прежде, чем скажу пару слов об этой моей работе, хочу рассказать вам то немногое, что знаю на данный момент о представляемом поэте.
Итак, Томас Ловелл Беддоуз (или Беддоус), английский поэт-романтик, родился 30 июня 1803 года в семье известного английского врача, Томаса Беддоуза, который умер, когда сыну было пять лет. Учился в Оксфорде и, как отец, стал врачом. С ранних лет увлекался поэзией. Много и надолго уезжал из Англии в Швейцарию. За всю свою жизнь совершил несколько попыток самоубийства: вероятно, он страдал неким заболеванием… Насколько я понимаю, от родных и близки он не получал никакой поддержки, что, конечно, усугубляло его тяжёлую жизненную ситуацию… 26 января 1849 года после очередной попытки самоубийства он скончался в Швейцарии. Многие его произведения изданы посмертно.
(продолжить чтение, нажав кнопку «Далее») Далее
Летом 2012 года я впервые услышал «Сонату для арпеджионе» Шуберта, причём её исполняли Н. Делетай (арпеджионе) и П. Бадура-Шкода (пианофорте). Не скажу, что это исполнение мне сильно понравилось: слишком громкий и звонкий, на мой взгляд, был подобран инструмент, который сопровождал арпеджионе, а может, и запись была сделана неудачно… Однако вскоре мне повезло услышать другое исполнение, сделанное настолько деликатно, что я не мог не очароваться и самим произведением Шуберта, и арпеджионе. Я просто влюбился в сонату и в этот нежный аутентичный музыкальный инструмент! И это очарование не оставляет меня по сию пору! Я переслушал уже несколько вариантов исполнения этой сонаты (в том числе, и на альте, виолончели), но, на мой личный взгляд, никто не исполнил её лучше Шторка с Контарски. Влияние на меня этой музыки было настолько велико, что я решил вдруг написать сонеты, хотя уже много лет до того совершенно не пробовал себя в стихосложении!.. Но здесь строчки, будто сами собой, потекли из мелодии: очень захотелось понять и передать словами вечный смысл произведения Шуберта…
(продолжить чтение, нажав кнопку «Далее») Далее
Любовная лирика не обошла и меня стороной (имею в виду стихи, рождённые моими собственными переживаниями). Но подавляющее большинство из этих произведений я никогда, вероятно, не опубликую по причине их исключительной сокровенности и моего особо бережного отношения к такому высочайшему чувству, как любовь… Однако, как известно, из практически любого правила бывают исключения; и маленькая поэма «Пелагеника» – одно из них. В этой поэмке я попытался не только передать ощущения, но и провести некий небольшой анализ чувства…
Знаю, любишь холодную зиму,
Когда глубь молчаливых небес
Обвивает задумчивый в схиме
Одеяньями новыми лес,
(продолжить чтение, нажав кнопку «Далее») Далее
Это эссе было написано на столетие с начала I Мировой войны.
Эпиграф
Хрупкое исчисление нашей эры подходит к концу…
Звук еще звенит, хотя причина звука исчезла.
Конь лежит в пыли и храпит в мыле,
Но крутой поворот его шеи
Еще сохраняет воспоминание о беге с разбросанными ногами,-
Когда их было не четыре,
А по числу камней дороги,
Обновляемых в четыре смены,
По числу отталкиваний от земли пышущего жаром иноходца.
Осип Эмильевич Мандельштам, «Нашедший подкову».
Историю, любую: и историю Вселенной, и историю человечества, — всегда было принято подвергать периодизации, то есть делить на эры, периоды, эпохи… Но иногда невольно возникает совершенно, с моей точки зрения, законный вопрос: на чём основывается тот или иной способ деления? Почему одни, говоря об эре, подразумевают время «до нашей эры» и «нашей эры», а другие произносят, что, мол, в 1961 году начался новый этап – «эра освоения космоса», — и в то же время третьи отодвигают границы новой эры к сороковым годам двадцатого века, имея в виду изобретение ядерного оружия? И самое интересное, что первыми, вторыми, третьими одновременно могут являться одни и те же люди; причём они вполне осознают, о чём говорят, и будто даже совсем не противоречат сами себе!
Так где же правда? В чём кроется хитрость? Может, есть какие-нибудь правила, по которым нужно делать периодизацию (разумеется, для глобальной – одни, для локальной — другие)?
(продолжить чтение, нажав кнопку «Далее»)
В этом эссе я на языке символики цвета попытался поймать и передать тяжёлое состояние человека, совершающего свой выбор. Как и эссе «Вера, надежда и любовь», это – один из моих первых опытов в области символизма.
У этого кубика, как и у всех самых обычных кубов, шесть граней. Шесть граней, двенадцать рёбер, четыре вершинки, чаще всего скруглённые… И всё! – сходство заканчивается. Ведь этот кубик необычный: каждая сторона служит свою службу, говорит на своём языке, но, вместе с тем, он весь – единое целое… Игральная кость – загадочное существо!
(продолжить чтение, нажав кнопку «Далее») Далее